du bist was du isst

Нет, на этот раз речь пойдет не о группе «Раммштайн», а о немецком кино. Посмотрела я тут на днях кино «Белая лента» - черно-белый (!) фильм Михаэля Ханеке, снятый в 2009 году, о жизни жителей немецкой деревни в 1913-1914 годах. Фильм заявлялся как нечто детективное и даже мистическое. Мистическим же оказалось то, что я сумела с первого раза досмотреть его до конца. Казалось бы нудное, затянутое до неприличия действие, а затягивает так, что не можешь оторваться и потом еще долго ходишь под впечатлением.
Начало меня поразило тем, что именно так я почему-то представляю себе деревню, в которой рос Вернер Линдеманн и о которой он эпизодически упоминает в своей книге «Майк Олдфилд в кресле-качалке»: тут вам и барон с семейством, и бедные фермеры, и церковные песнопения. Но это только внешние атрибуты, так как очень хочется надеяться, что психологическая обстановка, в которой рос отец Тиля, была не до такой степени извращенной. Потому что обстановка в деревне довольно жуткая. Здесь все ненавидят всех: родители ненавидят своих детей и подвергают их жестоким наказаниям за каждую провинность (вынесенная в название белая лента, которая как символ чистоты и невинности привязывалась на руку детям, чтобы они помнили, к чему следует стремится, является самым легким из них), дети ненавидят родителей и молча пакостят им при первой возможности, а потом и вовсе совершают дикие вещи.
Начинается все с одного незначительного на первый взгляд происшествия – кто-то натянул проволоку между деревьями и сельский врач, возвращаясь верхом домой, споткнулся о нее и с переломом ключицы был доставлен в больницу – которое оказывается лишь первой ласточкой и тянет за собой череду других событий и несчастных случаев.
Ханеке почти не показывает израненных тел, лишь по фрагментам, намекам и отрывкам разговоров можно предположить, что же произошло, но от этого становится не менее жутко. Первые часа полтора создается ощущение барахтанья в густом тумане, из которого нет выхода. Но, как поет «Раммштайн», «Wer wartet mit Besonnenheit, Der wird belohnt zur rechten Zeit». Внезапно действие становится напряженным, словно закручивается в спираль, которая еще чуть-чуть – и раскрутится, сметая все на своем пути (что-то этот фильм заставляет меня говорить метафорами…). И тут-то вас ждет самое большое разочарование, потому что это не детектив и никакая не мистика. Автор просто дает диагноз обществу и диагноз этот совсем не утешительный. И совсем неважно, кто творил все жуткие дела, потому что виновны в них все присутствующие. Они живут, словно пауки в банке, и, кажется, отвлечь их от этого беспросветного и серого существования способна только надвигающаяся война, как бы цинично это ни звучало. И почему-то единственным героем, вызывающим жалость, оказался полоумный сын акушерки. Может, это из серии "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие небесное"?
А так жители этой деревни напомнили мне население Догвиля из одноименного фильма Фон Триера, не удивлюсь, если Ханеке вдохновлялся этим произведением.
В общем, мой вердикт, если у вас есть свободные два часа, вы интересуетесь современным немецким кинематографом и жизнью Германии и не очень хотите спать (потому что первая часть фильма вполне способна усыпить, стоит лишь на пару минут отвлечься от происходящего), то это вполне достойное зрелище.
Начало меня поразило тем, что именно так я почему-то представляю себе деревню, в которой рос Вернер Линдеманн и о которой он эпизодически упоминает в своей книге «Майк Олдфилд в кресле-качалке»
М-мм, звучит интригующе. Вернер, правда, рос в другое время, перед началом II мировой... Когда я читала твой перевод «Майка Олдфилда», тоже ужасно заинтересовалась этой темой. По этому случаю перечитала почти всего Ремарка, за что должна сказать тебе отдельное спасибо.
Я бы предпочла кино о том времени без психологических извращений. Но возможно, и этот фильм стоит посмотреть. Я подумаю.
Вернер, правда, рос в другое время, перед началом II мировой..
Это да. Вернер был чуть позже, но создается ощущение, что с тех пор в протестантских немецких деревнях мало что изменилось. Н, пока Гитлер не пришел, разумеется, и не активизировал рабочий класс. А вот природа, жизненный уклад словно из моих представлений. Больше там особо интриговать и нечем))
А вот я Ремарка со времени университета не читала, пока руки не дошли, но думаю, и до него со временем доберусь.
Нет, я имела в виду ярко выраженные национальные черты.
А вот я Ремарка со времени университета не читала, пока руки не дошли, но думаю, и до него со временем доберусь.
Ты знаешь, бывают книжки, которые очень любишь в определенном возрасте, а потом из них вырастаешь. А бывают такие, до которых, наоборот, надо дорасти. Я читала Ремарка в подростковом возрасте — и только сейчас, перечитав, поняла, как много тогда упустила. Он такой настоящий...