du bist was du isst
Так уж получается, что до рецензий руки пока не доходят, хотя фильмов за время праздников пересмотрено более чем достаточно. Зато во время каникул же удалось отрыть совершенно потрясающее интервью с Рихардом для газеты Osnabrücker Zeitung от 31.10.2009. Сказать по правде, оно стало для меня неким откровением, потому что таким Рихарда я еще не видела и не слышала. И отдельный респект журналисту за то, что задавал такие интересные вопросы. Как я уже писала, разговоры о музыке для меня менее интересны, а вот когда человек раскрывается как личность, да еще с совершенно новой стороны, это уже что-то. Возможно, кого-то здесь ничего не удивит, но я говорю о своем впечатлении. Никогда не думала, что Рихард добровольно заговорит о своем эго))
Гитарист «Раммштайн» Рихард Круспе: Я обманул штази.
Автор Маркус Такенберг. Берлин.
Громкая речь в небольшом демонстрационном зале «Юниверсал Мьюзик» в Берлине позволяет догадаться о том, что вот-вот начнется. Так называемое пред-прослушивание нового диска Раммштайн для журналистов буквально сорвало представителей печати с мест. После него следуют интервью с отдельными музыкантами.
Какой контраст: Рихард Круспе (42), основатель и лидер-гитарист всемирно известной немецкой рок-группы, освежается фруктами, йогуртом и минеральной водой и оказывается милейшим и образованнейшим современником, который откровенно беседует о песнях, временах ГДР и семье.
- Четыре года от Раммштайн не было новостей. Новый альбом „Liebe ist für alle da“ – это большой бросок?
- Разумеется, на альбоме есть по-настоящему сильные песни. Моя любимая - „Roter Sand“, баллада о последней дуэли на Диком Западе, которая напоминает мне музыку, которую писал к фильмам Эннио Морриконе. Но у меня еще не сложилось окончательного представления о новом альбоме, поскольку производства диска сопровождалось также сильной фрустрацией, а иногда и отчаянием.
- Отчего же?
- Все участвовали во всем и интересовались всем, таким образом шансы на принятие единогласного решения равнялись нулю, потому что каждый двигался в своем направлении. Шесть человек на корабле и каждый играет роль капитана – это довольно тяжело.
- По этой причине вы кроме этого основали собственную группу «Emigrate»?
- «Emigrate» помог мне вернуться в Раммштайн. Иначе бы я и дальше искал группу, где мог бы реализовывать свои идеи. Кроме того, с тех пор, как я поселился в Нью-Йорке, возник и пространственный разрыв с Раммштайн. Благодаря этому я смог уйти от этих интенсивных и мучительных процессов и увидеть все более ясно со стороны.
- Что именно вы имеете в виду?
- Тебе нужно расстояние, чтобы увидеть, какие же мы на самом деле психи (смеется). Проблема, однако, заключается в том, что как только ты входишь в какой-либо круг, ты больше ничего не замечаешь. От этого и идет все: все считают, что это хорошо и никто не хочет сознательно дать нахлобучку. Несмотря на это были моменты, во время которых я думал: о-кей, что было, то прошло. Нью-йорк вернул мне определенную легкость и я подумал: мой Бог, это же просто музыка, из-за которой мы боремся, а не мировая политика.
- Теперь группа успешно вернулась с запрещенным цензурой порно-видео. Не попахивает просчитанной провокацией?
- Невозможно просчитать все. Здорово то, что мы всегда делаем безумные вещи, а весь мир думает: это же все спланировано до мелочей. Однако так это не сработает. Любая форма искусства должна содержать долю непосредственности и оставаться спонтанной. В тот момент, когда мы спрашиваем себя, какой это вызовет эффект, будем ли мы этим провоцировать, шокировать или также радовать? Быстро ли улетучивается энергия? Мы не садимся за стол и не продумываем рекламную кампанию.
- Как возникла идея с «Pussy»?
- «Pussy» - это поп-песня, которая сначала никак не хотела вписываться в альбом. Тиль написал текст на английском, кто-то подал идею вставить эти немецкие словечки. Даже с этим измененным немецким текстом мне потребовалось три дня, чтобы обнаружить здесь определенный юмор. Песня даже не рассматривалась как вариант для сингла и клипа. Но несмотря на это мы попросили Йонаса Акерлунда, одного из лучших в мире режиссеров клипов, подумать над ней. Его ответом было: «Детишки, давайте устроим революцию и снимем порно». У всех на лицах внезапно появились усмешки и мы нашли идею хорошей. Она подходила песне и была настоящим вызовом.
- Кажется, вам и без этого неведомы табу: для песни „Wiener Blut“ темой послужил случай инцеста Фритцеля в Австрии.
- По таким поводам внутри группы часто возникают споры. Но не в этот раз. Случай Фритцля – это реальность, которая вдохновила нас на создание этой песни. Наша работа заключается в том, чтобы освещать мрачные темы и темные стороны людей. Лично я нахожу очень интересным постижение психологических аспектов.
- Жертвы после этого не обиделись на вас?
- Этот вопрос вы должны задать желтым изданиям, которые нажились на всех подробностях этой истории.
- В «Waidmanns Heil» звучит рефрен «Die Kreatur muss sterben». Вы не думали, что такое предложение может быть понято человеком с двумя промилле алкоголя как призыв?
- Это вечная дискуссия, как далеко ты можешь зайти в искусстве. То, что мы поем, это всего лишь фикция, вымысел. Такие сюжеты существуют в тысячах романов и триллерах, и никто на это не жалуется. Ты, как художник, не можешь нести ответственность за весь мир, наоборот, тебе нужна свобода выражать то, что ты считаешь верным. Если это будет вырезаться и зацензуриваться, мы вернемся обратно в старую систему, в которой я вырос и с коротой больше не хочу сталкиваться.
- Ты имеешь в виду ГДР, где вы все выросли. Является ли это стремление к свободе во всех формах импульсом для группы?
- Думаю, да. Отсюда и наш беспечный и наивный подход к вещам, без того, чтобы трижды подумать о том, что скажут люди.
- Насколько остры воспоминания о режиме Хонекера?
- Детство и юность влияют на всю остальную жизнь. С одной стороны я рад, что у меня была эта жизнь, когда я переживал прекрасное, беспечальное время до 12 лет. У нас не было никаких финансовых и материальных проблем, несмотря на то, что ГДР практически была разорена. И мы ничего с этого не получили. Остались невредимыми родительский дом и школьная система. Проблемы начались, когда я стал в 12-13 лет чрезмерно любопытным и начал задавать неудобные вопросы. Это длилось 8 лет, пока я не понял, что надо бежать.
- Вы убежали в конце октября 1989 года…
- Через ЧССР и Венгрию на Запад. Границы вследствие многочисленных демонстраций и волны побегов стали практически непроницаемыми. Поэтому я пробирался в ночи и тумане. У меня был четкий план: были расписаны даже места прохождения караула. Хотя границы охранялись не так строго, как в старые коммунистические времена, это было довольно рискованное и опасное мероприятие.
- За вами следила Штази?
- (смеется) Да. Но я сумел их провести.
- Как, скажите на милость? Как вы это сделали?
- Наряду со своей профессией я писал музыку и делал украшения, чтобы зарабатывать на жизнь. Все это было запрещено на Востоке. Об этом пронюхали шпики и меня начали прессовать за то, что я не платил налоги и не проходил специальной профессиональной подготовки. Штази поставило мне условие: либо становится IM – негласным сотрудником, сексотом – либо садиться в тюрьму. Мне дали неделю на раздумья.
- Выбор между чумой и холерой…
- Разумеется, я должен был хранить молчание. Но именно этого я не делал, напротив, вместо этого я направо и налево рассказывал об этом своим знакомым. У меня мыла задняя мысль, что они должны об этом узнать и подумать: этот парень слишком много болтает, из него не будет проку. Через неделю они действительно оставили меня в покое. Мне повезло. Позже у меня было желание узнать, кто из моих друзей меня сдал. Но это уже в прошлом.
- Свою первую гитару вы купили не из любви к музыке. Верно?
- (смеется) Да. На самом деле это был денежный вопрос. Свою первую гитару я купил в ЧССР, чтобы перепродать ее в ГДР. Однако: еще ребенком я обращал на себя внимание учителей своей музыкальностью. Но на Востоке скорее вкладывали деньги в спорт, этот товар хорошо шел на экспорт. Тогда я был борцом! Но я понимал: чтобы стать классным музыкантом, надо брать уроки музыки.
- В молодости вы занимались рок и поп-музыкой. Вы стремились произвести впечатление на девушек?
- (смеется) Вероятно. Хотя у меня никогда не было проблем с девушками. Я не был каким-то уродливым закомплексованным типом с окраины. Скорее у меня была другая ситуация: я часто находился под домашним арестом, и музыка была для меня единственным способом к бегству. Я прекрасно помню, как сидел один дома, смотрел на улице и слушал кассеты с музыкой Led Zeppelin, Black Sabbath и AC/DC. Именно благодаря им у меня зародилась мысль сбежать с Востока.
- Почему вы так часто оказывались под домашним арестом?
- Я был вторым ребенком в семье. И основное внимание доставалось старшему брату. Для меня же излюбленным способом привлечь внимание было создание проблем. Старший брат был хорошим, в то время как я был плохим парнем.
- Во всем мире Раммштайн являются мега-звездами. и только в Германии вас не особо любят. Вы чувствуете себя здесь непонятым?
- Больше нет, потому что уже более десяти лет я живу в Нью-Йорке. С одной стороны, проводится четкая граница и поэтому так называемые звезды здесь уже довольно сильно запылились. С другой, я наслаждаюсь тем, что благодаря этому могу спокойно жить и ко мне не пристают на улицах с дурацкими вопросами. Это даже смешно: раз в год мы проходим по красной дорожке, получаем призы и, несмотря на это, никто нас не узнает… (смеется). Только в Нью-Йорке я понял на самом деле, что знаменит. Самого понятия «рок-звезда» в Германии не существует.
- «Tokio Hotel» тоже с Востока, пишут рок-музыку на немецком и знамениты во всем мире. Вы видите параллели?
- Ни в коем случае. Они абсолютные любимцы прессы, в то время как мы гнусные негодяи. Но и с таким имиджем мы должны присутствовать в средствах массовой информации. Но этого нет, о нас упоминают только в колонках со сплетнями. Однако «Tokio Hotel» это совершенно другое поколение и другой музыкальное направление. Их устраивает, что они находятся под контролем. Самое трудное в шоу-бизнесе это гарантировать, что группа не распадется. 15 лет надо, чтобы просто работать.
- Как вы миритесь с разногласиями в группе?
- Мы всегда много говорили и в итоге переросли это. Однажды я понял, что Раммштайн является для меня чем-то бОльшим, чем собственное эго. Я уже могу воспринимать это проще и в такие моменты спокойно уступаю.
- Имидж плохого парня – это броня, помогающая охранять частную жизнь?
- Нет, наоборот. Когда нас десять лет назад спихнули в правый угол (то есть к сторонникам фашизма – примечание мое) и приписывали нас к правым, это был чрезвычайно неприятный момент.
- Как вы относитесь к упрекам в фашизме?
- Это тяжело. Хочется кричать во весь голос и убеждать людей в обратном, и ты твердо стоишь на своем: но никто тебя не слушает, потому что никто не хочет ничего знать. Они хотят видеть тебя в этом углу. Это сильно разочаровало.
- Вам всем уже за 40. Для рокера это трудный возраст?
- Для всех мужчин это трудный возраст. Мое мнение на этот счет таково, что до сорока мужчина живет внешними атрибутами, а затем начинает думать, говорить, и поступать в соответствии с внутренними потребностями. Трудность заключается в том, что человеку надо найти удовлетворение не во внешнем мире, а в самом себе. В мире рок-звезд нельзя жить по-настоящему счастливой жизнью.
- Как ваши семьи и друзья сосуществуют с миром Раммштайн?
- По-разному. Мы получаем как похвалы, так и критику. Я рад, что, наконец, мы сняли видео на песню «Pussy», которое не понравилось моей маме (смеется). А то это все зашло уже настолько далеко, что она побывала на всех немецких шоу, где чувствовала себя очень хорошо. Тогда я думал: мы делаем что-то не так.
- Производство клипов Раммштайн всегда довольно дорогостоящее. Съемки доставляют вам удовольствие?
- Полное. Я бы лучше был актером.
- Вы еще можете стать им.
- Нееет! Это будет просто сменой ярлыка. Как в поговорке: плох тот музыкант, который собирается стать актером. Я изучил свою профессию и сделал хорошую карьеру. В то время как актер переходит из одной роли в другую, музыкант постоянно играет в одной и той же мыльной опере. И если это длится долго, то может надоесть.
- Какие планы у Раммштайн?
- Мы хотим дать 200 шоу по всему миру в следующем году. Дальше я ничего не планирую.
- Как обычно, в самых больших залах, с огнем, театральными и пиротехническими эффектами?
- Эти элементы являются неотъемлемой частью шоу Раммштайн, как наш фирменный знак. Мы поняли, что больше не можем отказаться от них и вынуждены продолжать устраивать эти феерические шоу. Я бы с радостью снова сыграл в маленьком клубе. Но Раммштайн не пойдет на разоружение.
Рихард Круспе родился в Виттенберге в ГДР 24 июня 1967 года. Он рос со старшим братом и двумя сестрами. В 16 лет, ученик спортивной школы, он начал учиться играть на электро-гитаре. В 19 Круспе ушел из дома и жил в Восточном Берлине в округе Прэнцлауэр Берг. Работал поваром, кассиром и продавцом, а между делом писал музыку. 10 октября 1989 года Круспе случайно оказался на демонстрации против режима ГДР, где был схвачен и провел 6 дней в тюрьме. Двумя неделями позже он покинул ГДР, бежав через ЧССР и Венгрию. После падения Берлинской стены он вернулся обратно и играл в подпольных независимых группах „Das Auge Gottes“ и „Orgasm Death Gimmick“.
В начале 90-х Круспе познакомился с Тилем Линдеманном, ударником панк-группы „First Arsch“. Вместе с ним, теперь уже вокалистом, а также со своим соседом из Прэнцлауэра Оливером Риделем, басистом группы «Inchtabokatables», и Кристофом Шнайдером, ударником группы «Die Firma», Круспе в 1994 году выиграл на конкурсе рок-групп с демо-записью, записанной под именем Раммштайн. Название произошло от крушения самолета в городе Рамштайн в 1988 году. Гитарист Пауль Ландерс и клавишник Флаке Лоренц из панк-группы „Feeling B“ завершили состав группы, которая вскоре после этого подписала договор на запись пластинки. Со времени выхода первого альбома „Herzeleid“ (1995) Раммштайн находятся в авангарде рок-музыки. Несмотря на то, что критика рок-группы не прекращается, их новый альбом „Liebe ist für alle da“ возглавил чарты почти во всем мире.
ссылка на интервью - www.neue-oz.de/_archiv/noz_print/interviews/200...
Гитарист «Раммштайн» Рихард Круспе: Я обманул штази.
Автор Маркус Такенберг. Берлин.
Громкая речь в небольшом демонстрационном зале «Юниверсал Мьюзик» в Берлине позволяет догадаться о том, что вот-вот начнется. Так называемое пред-прослушивание нового диска Раммштайн для журналистов буквально сорвало представителей печати с мест. После него следуют интервью с отдельными музыкантами.
Какой контраст: Рихард Круспе (42), основатель и лидер-гитарист всемирно известной немецкой рок-группы, освежается фруктами, йогуртом и минеральной водой и оказывается милейшим и образованнейшим современником, который откровенно беседует о песнях, временах ГДР и семье.
- Четыре года от Раммштайн не было новостей. Новый альбом „Liebe ist für alle da“ – это большой бросок?
- Разумеется, на альбоме есть по-настоящему сильные песни. Моя любимая - „Roter Sand“, баллада о последней дуэли на Диком Западе, которая напоминает мне музыку, которую писал к фильмам Эннио Морриконе. Но у меня еще не сложилось окончательного представления о новом альбоме, поскольку производства диска сопровождалось также сильной фрустрацией, а иногда и отчаянием.
- Отчего же?
- Все участвовали во всем и интересовались всем, таким образом шансы на принятие единогласного решения равнялись нулю, потому что каждый двигался в своем направлении. Шесть человек на корабле и каждый играет роль капитана – это довольно тяжело.
- По этой причине вы кроме этого основали собственную группу «Emigrate»?
- «Emigrate» помог мне вернуться в Раммштайн. Иначе бы я и дальше искал группу, где мог бы реализовывать свои идеи. Кроме того, с тех пор, как я поселился в Нью-Йорке, возник и пространственный разрыв с Раммштайн. Благодаря этому я смог уйти от этих интенсивных и мучительных процессов и увидеть все более ясно со стороны.
- Что именно вы имеете в виду?
- Тебе нужно расстояние, чтобы увидеть, какие же мы на самом деле психи (смеется). Проблема, однако, заключается в том, что как только ты входишь в какой-либо круг, ты больше ничего не замечаешь. От этого и идет все: все считают, что это хорошо и никто не хочет сознательно дать нахлобучку. Несмотря на это были моменты, во время которых я думал: о-кей, что было, то прошло. Нью-йорк вернул мне определенную легкость и я подумал: мой Бог, это же просто музыка, из-за которой мы боремся, а не мировая политика.
- Теперь группа успешно вернулась с запрещенным цензурой порно-видео. Не попахивает просчитанной провокацией?
- Невозможно просчитать все. Здорово то, что мы всегда делаем безумные вещи, а весь мир думает: это же все спланировано до мелочей. Однако так это не сработает. Любая форма искусства должна содержать долю непосредственности и оставаться спонтанной. В тот момент, когда мы спрашиваем себя, какой это вызовет эффект, будем ли мы этим провоцировать, шокировать или также радовать? Быстро ли улетучивается энергия? Мы не садимся за стол и не продумываем рекламную кампанию.
- Как возникла идея с «Pussy»?
- «Pussy» - это поп-песня, которая сначала никак не хотела вписываться в альбом. Тиль написал текст на английском, кто-то подал идею вставить эти немецкие словечки. Даже с этим измененным немецким текстом мне потребовалось три дня, чтобы обнаружить здесь определенный юмор. Песня даже не рассматривалась как вариант для сингла и клипа. Но несмотря на это мы попросили Йонаса Акерлунда, одного из лучших в мире режиссеров клипов, подумать над ней. Его ответом было: «Детишки, давайте устроим революцию и снимем порно». У всех на лицах внезапно появились усмешки и мы нашли идею хорошей. Она подходила песне и была настоящим вызовом.
- Кажется, вам и без этого неведомы табу: для песни „Wiener Blut“ темой послужил случай инцеста Фритцеля в Австрии.
- По таким поводам внутри группы часто возникают споры. Но не в этот раз. Случай Фритцля – это реальность, которая вдохновила нас на создание этой песни. Наша работа заключается в том, чтобы освещать мрачные темы и темные стороны людей. Лично я нахожу очень интересным постижение психологических аспектов.
- Жертвы после этого не обиделись на вас?
- Этот вопрос вы должны задать желтым изданиям, которые нажились на всех подробностях этой истории.
- В «Waidmanns Heil» звучит рефрен «Die Kreatur muss sterben». Вы не думали, что такое предложение может быть понято человеком с двумя промилле алкоголя как призыв?
- Это вечная дискуссия, как далеко ты можешь зайти в искусстве. То, что мы поем, это всего лишь фикция, вымысел. Такие сюжеты существуют в тысячах романов и триллерах, и никто на это не жалуется. Ты, как художник, не можешь нести ответственность за весь мир, наоборот, тебе нужна свобода выражать то, что ты считаешь верным. Если это будет вырезаться и зацензуриваться, мы вернемся обратно в старую систему, в которой я вырос и с коротой больше не хочу сталкиваться.
- Ты имеешь в виду ГДР, где вы все выросли. Является ли это стремление к свободе во всех формах импульсом для группы?
- Думаю, да. Отсюда и наш беспечный и наивный подход к вещам, без того, чтобы трижды подумать о том, что скажут люди.
- Насколько остры воспоминания о режиме Хонекера?
- Детство и юность влияют на всю остальную жизнь. С одной стороны я рад, что у меня была эта жизнь, когда я переживал прекрасное, беспечальное время до 12 лет. У нас не было никаких финансовых и материальных проблем, несмотря на то, что ГДР практически была разорена. И мы ничего с этого не получили. Остались невредимыми родительский дом и школьная система. Проблемы начались, когда я стал в 12-13 лет чрезмерно любопытным и начал задавать неудобные вопросы. Это длилось 8 лет, пока я не понял, что надо бежать.
- Вы убежали в конце октября 1989 года…
- Через ЧССР и Венгрию на Запад. Границы вследствие многочисленных демонстраций и волны побегов стали практически непроницаемыми. Поэтому я пробирался в ночи и тумане. У меня был четкий план: были расписаны даже места прохождения караула. Хотя границы охранялись не так строго, как в старые коммунистические времена, это было довольно рискованное и опасное мероприятие.
- За вами следила Штази?
- (смеется) Да. Но я сумел их провести.
- Как, скажите на милость? Как вы это сделали?
- Наряду со своей профессией я писал музыку и делал украшения, чтобы зарабатывать на жизнь. Все это было запрещено на Востоке. Об этом пронюхали шпики и меня начали прессовать за то, что я не платил налоги и не проходил специальной профессиональной подготовки. Штази поставило мне условие: либо становится IM – негласным сотрудником, сексотом – либо садиться в тюрьму. Мне дали неделю на раздумья.
- Выбор между чумой и холерой…
- Разумеется, я должен был хранить молчание. Но именно этого я не делал, напротив, вместо этого я направо и налево рассказывал об этом своим знакомым. У меня мыла задняя мысль, что они должны об этом узнать и подумать: этот парень слишком много болтает, из него не будет проку. Через неделю они действительно оставили меня в покое. Мне повезло. Позже у меня было желание узнать, кто из моих друзей меня сдал. Но это уже в прошлом.
- Свою первую гитару вы купили не из любви к музыке. Верно?
- (смеется) Да. На самом деле это был денежный вопрос. Свою первую гитару я купил в ЧССР, чтобы перепродать ее в ГДР. Однако: еще ребенком я обращал на себя внимание учителей своей музыкальностью. Но на Востоке скорее вкладывали деньги в спорт, этот товар хорошо шел на экспорт. Тогда я был борцом! Но я понимал: чтобы стать классным музыкантом, надо брать уроки музыки.
- В молодости вы занимались рок и поп-музыкой. Вы стремились произвести впечатление на девушек?
- (смеется) Вероятно. Хотя у меня никогда не было проблем с девушками. Я не был каким-то уродливым закомплексованным типом с окраины. Скорее у меня была другая ситуация: я часто находился под домашним арестом, и музыка была для меня единственным способом к бегству. Я прекрасно помню, как сидел один дома, смотрел на улице и слушал кассеты с музыкой Led Zeppelin, Black Sabbath и AC/DC. Именно благодаря им у меня зародилась мысль сбежать с Востока.
- Почему вы так часто оказывались под домашним арестом?
- Я был вторым ребенком в семье. И основное внимание доставалось старшему брату. Для меня же излюбленным способом привлечь внимание было создание проблем. Старший брат был хорошим, в то время как я был плохим парнем.
- Во всем мире Раммштайн являются мега-звездами. и только в Германии вас не особо любят. Вы чувствуете себя здесь непонятым?
- Больше нет, потому что уже более десяти лет я живу в Нью-Йорке. С одной стороны, проводится четкая граница и поэтому так называемые звезды здесь уже довольно сильно запылились. С другой, я наслаждаюсь тем, что благодаря этому могу спокойно жить и ко мне не пристают на улицах с дурацкими вопросами. Это даже смешно: раз в год мы проходим по красной дорожке, получаем призы и, несмотря на это, никто нас не узнает… (смеется). Только в Нью-Йорке я понял на самом деле, что знаменит. Самого понятия «рок-звезда» в Германии не существует.
- «Tokio Hotel» тоже с Востока, пишут рок-музыку на немецком и знамениты во всем мире. Вы видите параллели?
- Ни в коем случае. Они абсолютные любимцы прессы, в то время как мы гнусные негодяи. Но и с таким имиджем мы должны присутствовать в средствах массовой информации. Но этого нет, о нас упоминают только в колонках со сплетнями. Однако «Tokio Hotel» это совершенно другое поколение и другой музыкальное направление. Их устраивает, что они находятся под контролем. Самое трудное в шоу-бизнесе это гарантировать, что группа не распадется. 15 лет надо, чтобы просто работать.
- Как вы миритесь с разногласиями в группе?
- Мы всегда много говорили и в итоге переросли это. Однажды я понял, что Раммштайн является для меня чем-то бОльшим, чем собственное эго. Я уже могу воспринимать это проще и в такие моменты спокойно уступаю.
- Имидж плохого парня – это броня, помогающая охранять частную жизнь?
- Нет, наоборот. Когда нас десять лет назад спихнули в правый угол (то есть к сторонникам фашизма – примечание мое) и приписывали нас к правым, это был чрезвычайно неприятный момент.
- Как вы относитесь к упрекам в фашизме?
- Это тяжело. Хочется кричать во весь голос и убеждать людей в обратном, и ты твердо стоишь на своем: но никто тебя не слушает, потому что никто не хочет ничего знать. Они хотят видеть тебя в этом углу. Это сильно разочаровало.
- Вам всем уже за 40. Для рокера это трудный возраст?
- Для всех мужчин это трудный возраст. Мое мнение на этот счет таково, что до сорока мужчина живет внешними атрибутами, а затем начинает думать, говорить, и поступать в соответствии с внутренними потребностями. Трудность заключается в том, что человеку надо найти удовлетворение не во внешнем мире, а в самом себе. В мире рок-звезд нельзя жить по-настоящему счастливой жизнью.
- Как ваши семьи и друзья сосуществуют с миром Раммштайн?
- По-разному. Мы получаем как похвалы, так и критику. Я рад, что, наконец, мы сняли видео на песню «Pussy», которое не понравилось моей маме (смеется). А то это все зашло уже настолько далеко, что она побывала на всех немецких шоу, где чувствовала себя очень хорошо. Тогда я думал: мы делаем что-то не так.
- Производство клипов Раммштайн всегда довольно дорогостоящее. Съемки доставляют вам удовольствие?
- Полное. Я бы лучше был актером.
- Вы еще можете стать им.
- Нееет! Это будет просто сменой ярлыка. Как в поговорке: плох тот музыкант, который собирается стать актером. Я изучил свою профессию и сделал хорошую карьеру. В то время как актер переходит из одной роли в другую, музыкант постоянно играет в одной и той же мыльной опере. И если это длится долго, то может надоесть.
- Какие планы у Раммштайн?
- Мы хотим дать 200 шоу по всему миру в следующем году. Дальше я ничего не планирую.
- Как обычно, в самых больших залах, с огнем, театральными и пиротехническими эффектами?
- Эти элементы являются неотъемлемой частью шоу Раммштайн, как наш фирменный знак. Мы поняли, что больше не можем отказаться от них и вынуждены продолжать устраивать эти феерические шоу. Я бы с радостью снова сыграл в маленьком клубе. Но Раммштайн не пойдет на разоружение.
Рихард Круспе родился в Виттенберге в ГДР 24 июня 1967 года. Он рос со старшим братом и двумя сестрами. В 16 лет, ученик спортивной школы, он начал учиться играть на электро-гитаре. В 19 Круспе ушел из дома и жил в Восточном Берлине в округе Прэнцлауэр Берг. Работал поваром, кассиром и продавцом, а между делом писал музыку. 10 октября 1989 года Круспе случайно оказался на демонстрации против режима ГДР, где был схвачен и провел 6 дней в тюрьме. Двумя неделями позже он покинул ГДР, бежав через ЧССР и Венгрию. После падения Берлинской стены он вернулся обратно и играл в подпольных независимых группах „Das Auge Gottes“ и „Orgasm Death Gimmick“.
В начале 90-х Круспе познакомился с Тилем Линдеманном, ударником панк-группы „First Arsch“. Вместе с ним, теперь уже вокалистом, а также со своим соседом из Прэнцлауэра Оливером Риделем, басистом группы «Inchtabokatables», и Кристофом Шнайдером, ударником группы «Die Firma», Круспе в 1994 году выиграл на конкурсе рок-групп с демо-записью, записанной под именем Раммштайн. Название произошло от крушения самолета в городе Рамштайн в 1988 году. Гитарист Пауль Ландерс и клавишник Флаке Лоренц из панк-группы „Feeling B“ завершили состав группы, которая вскоре после этого подписала договор на запись пластинки. Со времени выхода первого альбома „Herzeleid“ (1995) Раммштайн находятся в авангарде рок-музыки. Несмотря на то, что критика рок-группы не прекращается, их новый альбом „Liebe ist für alle da“ возглавил чарты почти во всем мире.
ссылка на интервью - www.neue-oz.de/_archiv/noz_print/interviews/200...
-
-
12.01.2010 в 19:39всё-таки меня забавляет, как меняется число братьев и сестёр Рихарда в разных источниках и в таких "инфо-дополнениях" к статьям..
-
-
12.01.2010 в 20:18А число родственников в этих заметках на полях и правда величина непостоянная
-
-
12.01.2010 в 23:15Есть. Сейчас у него каникулы, а в конце февраля он должен быть в России на гастролях *))))
-
-
13.01.2010 в 00:57-
-
13.01.2010 в 01:39Рихард прелесть.
Сказать по правде, оно стало для меня неким откровением, потому что таким Рихарда я еще не видела и не слышала. Никогда не думала, что Рихард добровольно заговорит о своем эго))
Ты серьезно? А как же та лавина интервью, которые он давал в связи с выходом Emigrate? У него целый год рот просто не закрывался
Здорово то, что мы всегда делаем безумные вещи, а весь мир думает: это же все спланировано до мелочей.
Да-да, мир почему-то именно так всегда и думает.
Однажды я понял, что Раммштайн является для меня чем-то бОльшим, чем собственное эго. Я уже могу воспринимать это проще и в такие моменты спокойно уступаю.
Вот! это та вещь, которая всегда восхищала меня в Рихе!
и силы волипоставить что-то выше себя любимого — это дорогого стоит. )))Но Раммштайн не пойдет на разоружение.
Jaaaa! ))) Блестяще, очень понравилась эта фраза.
Он рос со старшим братом и двумя сестрами.
Да, с братьями как-то непонятно. Насколько я помню, Рих говорил, что у него есть старший брат и младшая сестра. Одна вроде как.
putamadre, а можно тебя попросить и этот переводик выложить на форум?..
Так уж получается, что до рецензий руки пока не доходят, хотя фильмов за время праздников пересмотрено более чем достаточно.
Не отлипала от телевизора?
А мне за праздники удалось посмотреть совсем немного. Но все же на моем счету 2 похода в кинотеатр и 2 мультика дома. ))
-
-
13.01.2010 в 19:27А как же та лавина интервью, которые он давал в связи с выходом Emigrate? У него целый год рот просто не закрывался
Вот по этой причине многое и прошло мимо меня, просто в какой-то момент я пресытилась всеми этими интервью и прекратила их читать))
Не отлипала от телевизора?
Скорее от монитора. Накачала много всего, но посмотрела гораздо меньше)) Так что перспектив еще много. Ну и в кино разок побывала, на "Шерлоке Холмсе". Эх, красавец-мужчина!
Ок, статью опубликую, но чуть позже, может, завтра руки дойдут, а то сегодня весь день была без интернета((
-
-
15.01.2010 в 02:29Который из?..
Да, на Холмса я ведь тоже сходила; все пытаюсь об этом написать, но руки не доходят.
-
-
15.01.2010 в 09:36